115-летию Александра Трифоновича Твардовского посвящается...

 

На дне моей жизни,

на самом донышке

Захочется мне

посидеть на солнышке,

На теплом пенушке.

 

И чтобы листва

красовалась палая

В наклонных лучах

недалекого вечера.

И пусть оно так,

что морока немалая -

Твой век целиком,

да об этом уж нечего.

 

Я думу свою

без помехи подслушаю,

Черту подведу

стариковскою палочкой:

Нет, все-таки нет,

ничего, что по случаю

Я здесь побывал

и отметился галочкой

 

21 июня 2025 года исполняется 115 лет со дня рождения выдающегося поэта советской эпохи, лауреата Государственных и Ленинских премий, участника Великой Отечественной войны, автора знаменитой поэмы о войне «Василий Теркин», писателя, критика, редактора «Нового мира» крупнейшего литературного и общественного деятеля.

Все, конечно, знают Твардовского по его прекрасным, пронзительным стихам и по поэмам, которые покоряют своей человечностью, душевностью и мудростью, хотя внешне они просты и доступны.

“Вот стихи, а все понятно, все на русском языке” — так он сам очень точно сказал о своей поэзии.

На этой фотографии мы видим фотокорреспондента «Красноармейской правды» Владимира Вдовина, художника газеты Ореста Верейского, писателя Александра Твардовского, художника Виталия Горяева.

Что-то рассказывает Владимир Вдовин. Что-то, по-видимому, и серьезное, и веселое... Потому что мы видим, как внимательно и даже с некоторым удивлением слушает Твардовский, и как смеются Верейский и Горяев. На обороте фотографии чьей-то рукой написано: «За победу! 9 мая 1945 г. Под Кенигсбергом». Снято в первый послевоенный день, которому навеки суждено было стать великим днем нашей истории—Днем Победы.

 

“С первых дней годины горькой, в тяжкий час земли родной, не шутя, Василий Теркин, подружились мы с тобой”. Эти слова из последней главы “Василия Теркина”, которую Александр Твардовский написал словно бы на одном дыхании, в настроении на редкость духоподъемном, 9 мая 1945 года.

Когда он услышал о победе, то его охватило какое-то особое чувство; поскольку война кончена, то и он обязан кончить “свою войну”. Так он называл “Василия Теркина”.

“Я мечтал о сущем чуде: чтоб от выдумки моей на войне живущим людям было, может быть, теплей”.

«В тяжкий для Родины час появился Василий Теркин, труженик-солдат, с горячим сердцем, с народной сметкой и хитрецом, мастер на все руки и мечтатель, влюбленный в свою родную землю, «святой и грешный русский чудо-человек»,— писал Е. Воробьев в 1944 году.

В его непреклонной вере в победу, неиссякаемом юморе и неистощимой бодрости отразился характер русского солдата, дух народа-воина, ведущего святой и правый бой ради жизни на земле».

 

Вся суть в одном-единственном завете:

То, что скажу, до времени тая,

Я это знаю лучше всех на свете -

Живых и мертвых, - знаю только я.

Сказать то слово никому другому

Я никогда бы ни за что не мог,

Передоверить. Даже Льву Толстому -

Нельзя. Не скажет, пусть себе он бог.

А я лишь смертный. За свое в ответе,

Я об одном при жизни хлопочу:

О том, что знаю лучше всех на свете,

Сказать хочу. И так, как я хочу.

 

Родился Александр Трифонович Твардовский в Смоленщине 21 июня 1910 года.

Отец был человеком грамотным и даже начитанным по-деревенски. Целые зимние вечера часто отдавались чтению вслух. Мать Александра Твардовского, Мария Митрофановна, была всегда очень впечатлительна и чутка.

Стихи писать Александр Трифонович начал еще, не зная всех букв алфавита, не имея понятия о правилах стихосложения.

С 14 лет он начал посылать небольшие заметки в редакции смоленских газет.

Восемнадцатилетним парнем он приехал в Смоленск, поступил в Педагогический институт, затем перевёлся в Московский институт истории, философии и литературы.

 

Видеоролик Ксении Симоновой «Ты всегда рядом 1945»( до кадра темная ночь)

Война застала семью Твардовского на даче под Звенигородом. 21 июня был день рождения Александра Трифоновича, ему исполнился 31 год. Дату скромно отметили в семейном кругу: он с женой и дочери, младшей из которых было пять месяцев, старшей — девять лет. А 22 июня Твардовский, как обычно, с раннего утра сидел за своим рабочим столом: планы на лето у него были большие. Нормальное течение дачной жизни семьи нарушила дочь Валентина, прибежав с деревенской улицы с известием о начале войны с Германией.

23 июня 1941 года Твардовский был прикомандирован к газете “Красная Армия”.

Продолжаются настойчивые поиски своего места на фронте, где его работа могла бы приносить действенную, результативную пользу.

Автор пристально вглядывается в мир солдата — “внутренний и окольный”, стремясь рассказать не только о том, как он воюет, но и что он при этом думает о самой войне, о жизни. Жизнелюбие, природный оптимизм, смекалка, готовность прийти на выручку, храбрость российского “труженика-солдата”, спасительное чувство юмора — эти и другие черты, взятые из “живой жизни”, подмеченные у реальных, конкретных людей, получили художественное осмысление в поэме.

В августе 1942 года в газете “Красноармейская правда” стали печататься главы поэмы “Василий Теркин”. После появления первых глав “Теркина” в “Красноармейской правде” Твардовский по письмам, по встречам с бойцами понял, что задуманная книга нужна им, а герой близок.

 

В 1943 году Твардовский решил завершить «Книгу про бойца»

И тут в адрес поэта пошла такая лавина писем с просьбой ни в коем случае не кончать “Теркина”, что поэт понял: этого делать действительно нельзя.

 

Читая дневник Твардовского, который он вел на фронте, мы видим, что не менее важной опорой в тяжелые годы войны для поэта была жена, Мария Илларионовна, которая верила безгранично в его талант, оставаясь его постоянным, ревностным читателем и критиком.

Звучит песня «Эхо любви».

 

Юноша и девушка по разные стороны сцены Он в военной форме. Читают письма под музыку.

 

Она:

Дорогой мой! Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я проводила тебя. Каждый день с замиранием сердца жду почтальона, жду твоей весточки. Люблю тебя, волнуюсь, скучаю.

 

Он:

Я с тобой, мой друг! Разве ты не слышишь, как я глажу твои волосы, как, прижавшись к ним лицом, стараюсь сказать что-то теплое, ласковое, хочу и не могу! Откликнись! Я с тобой каждую минуту. Стоя на посту, при лунном свете перечитал твое последнее письмо, знаешь, сразу сделалось теплее, даже руки обогрелись.

 

Она:

Какое счастье получить твое письмо. Сил сразу прибавилось. Так хочу дожить до победы, чтоб увидеть тебя, обнять.

 

Он:

Я не трушу, нет. Но вся моя нежность, мягкость, любовь к природе вдруг сопоставляются с диким уничтожением жизни. Я не могу смотреть но обгоревшие леса. На изуродованные города, на убитых. Родная! Дай мне силы перебороть себя, выстоять в сражении с врагом!

 

Она:

Как мне хочется прибежать к тебе, быть с тобой, для тебя. Пусть моя любовь поможет тебе!

 

Видеоролик песня Марк Бернес «Темная ночь».

 

Читаем под музыку.

 

Он:

 

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

 

 

 

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет:- Повезло.-

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой,-

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

 

Звучит Вальс. Читает под музыку.

 

Она:

Ты вернешься, и мы еще потанцуем с тобой вальс, под который мы любили с тобой кружиться по нашей комнате. Музыка обрывается Скорей бы кончилась проклятая война.

 

Ясноглазая темная ночь,

Если можешь, ты мне помоги!

Мне невмочь, понимаешь, невмочь

Одинокие слышать шаги!

Видеть свет в запоздалом окне

И бессониц чернеющий круг,

Знать, что юной солдатской жене

Ад сраженья представили вдруг...

Пусть скорей возвратится домой

Тот, кого не отчаялись ждать,

Пусть плывет в колыбели земной,

Сном утешена, горькая мать.

И чтоб каждой солдатской жене

И сейчас, и во все времена

Даже в кратком, нечаянном сне

Никогда не являлась война!

 

Он и Она уходят по звуки Вальса в разные стороны.

 

И вот война кончилась. Первый день победы. Салютовали Победе в Восточной Пруссии, в городке Тапиау, который праздновал Победу, как умел, гремел самодеятельный салют из всех видов стрелкового оружия и даже из пулеметов — разнокалиберная, разноголосая симфония.

“Красноармейская правда” тоже попала в водоворот вселенской радости.

Стоя на крыльце уцелевшего дома, где ночевали сотрудники редакции, Александр Твардовский вместе со всеми участвовал в салюте, оглушившем Тапиау.

В 80-е годы редактор Гвардейской местной газеты “Наша жизнь” Эдуард Лифшиц занялся поисковой работой дома, где в Тапиау находилась редакция газеты “Красноармейская правда”. Художник Орест Верейский пишет ему в ответ: “Я постараюсь объяснить, где мы жили в Тапиау.

Домик с небольшим палисадником перед входом и фруктовым садом с задней стороны, куда выходило большое окно. На первом и втором этажах были две квартиры. Твардовский жил наверху, в мезонине над вторым этажом.

Над ступеньками подъезда был бетонный навес (козырек).

Но самым счастливым, связанным с Тапиау событием, по словам О. Верейского, было ожидаемое столько лет сообщение о Великой Победе.

Благодаря этой переписке Эдуарда Лифшица, мы знаем, в каком доме располагалась редакция газеты “Красноармейская правда”.

 

В этот юбилейный год сошлось несколько значительных дат: 115 лет со дня рождения А.Т.Твардовского, 80 лет Великой Победы, 80 лет со дня завершения знаменитой «Книги про бойца».

 

День Победы на протяжении всех послевоенных лет остается нашей общей национальной радостью и гордостью Низкий поклон и благодарность потомков всем, кто поднял страну из руин, кто всей своей жизнью показал, каким должно быть поколение Победителей.

 

Александр Трифонович Твардовский, первый из поэтов, кто затронул тему ответственности живых перед павшими, той высокой ответственности, без которой жизнь вообще теряет свой смысл.

 

«Нет, погибающий должен хотя бы за мгновение до смерти увидеть, пусть мысленно, тех, «кто из рук наших знамя подхватил на бегу. А иначе даже мертвому - как?».

 

До конца дней Александр Трифонович пронес чувство морального долга тех, кто вернулся живыми из страшной круговерти войны, перед теми кто погиб. Он писал:

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-

Речь не о том, но все же, все же, все же...

О многом можно написать,
Но лишь о главном хочется
Нам в жизни много не понять
И много сделать не получиться:
Суметь себя простить и близких,
Любить ,дружить и ненавидеть,
Увидеть всех больших и низких,
Стараться слабых не обидеть.
Суметь любовь свою найти,
И друга близкого по жизни,
Пол мира сразу обойти
И к счастью на мгновенье ближе.
И песнь души суметь исполнить,
Большую радость подарить,
И каждый миг, красой наполнить,
Оставить след, мир покорить!
Встать по среди, там где красиво
И громко-громко закричать
“Большое Господи СПАСИБО!”
Что жизнь сумел мне дать!